А. П

На нашем сайте) происходит через несколько недель после 1-го в поле, у заброшенной часовни, недалеко от имения Раневской и Гаева.

Вначале здесь сидят на скамье и стоят у неё конторщик Епиходов, горничная Дуняша, лакей Яша и гувернантка Шарлотта. Влюблённый в Дуняшу Епиходов с грустью замечает, что она больше благосклонна не к нему, а к побывавшему за границей Яше. Епиходов жалуется на свои постоянные несчастья, заговаривает даже о самоубийстве. Яша, видимо, уже соблазнил Дуняшу, но обращается с ней довольно высокомерно.

«Вишневый сад». Спектакль по пьесе А. П. Чехова, 1983

Слуги вскоре расходятся. Вместо них на сцене появляются купец Лопахин, Раневская и Гаев. Лопахин вновь, как и в 1-м действии , напоминает Любови Андреевне и Леониду Андреевичу, что их имение вскоре будет продаваться за долги. Он вновь предлагает им вырубить вишневый сад и отдать землю под дачи.

Гаев и Раневская отвечают ему невпопад и рассеянно. Любовь Андреевна говорит, что «дачники – это пошло», а Леонид Андреевич по обыкновению заводит речь о бильярде. Рассерженный Лопахин, готовый уже рыдать или кричать, называет их «легкомысленными, странными и неделовыми» людьми, которые сами отвергают единственный путь собственного спасения. Однако его уговоры остаются бесплодными. Гаев лишь вспоминает: у них с сестрой есть богатая тетушка в Ярославле, у которой можно попросить денег – но вряд ли больше десятой части того, что нужно для погашения долгов. Раневская же вынимает из кармана телеграмму: обобравший её во Франции любовник просит прощения и умоляет вернуться…

Лопахин не знает, как ещё убеждать их. Раневская намекает, что ему неплохо бы жениться на её приёмной дочери Варе. Лопахин говорит, что он и не прочь, но в словах его не видно особого энтузиазма. Как раз входят Варя, Аня и Петя Трофимов.

Лопахин подшучивает над Петей: ему чуть не 50 лет, а он ещё студент. Петя в ответ критикует Лопахина: он скоро будет миллионером, но, в сущности, лишь хищный зверь, пожирающий всё на пути, хотя такие тоже нужны для общего «обмена веществ».

Петя пускается в идеалистические рассуждения о неуклонном движении человечества вперёд, о бездеятельности русской интеллигенции, которой надо научиться не болтать, а работать, менять жизнь вокруг себя. Практичный Лопахин относится к громким фразам Трофимова с сильной иронией, замечая: «надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей». Посреди беседы неизвестно откуда, будто с неба, раздаётся отдалённый звук лопнувшей струны, замирающий и печальный – как если бы что-то привычное и дорогое вдруг ушло безвозвратно. Лопахин предполагает: это где-то в шахтах сорвалась бадья…

Все, кроме Трофимова и Ани, уходят. Заметно, что Петя влюблён в Аню, а ей очень нравятся его беспрестанные горячие речи об идеале. Оставшись с Аней вдвоём, Петя рассыпается в новых высокопарных тирадах о необходимости подняться в свободе и счастье надо всем мелким, искупить неустанным трудом тёмное прошлое, стать выше судьбы и ощутить скорое приближение всеобщего счастья. Аня слушает его с восхищением, хотя Трофимов проповедует, что сама любовь – тоже разновидность пустого и мелочного, и надо научиться быть выше неё. Туманные, беспредметные высказывания Трофимова не менее пусты и смешны, чем легковесные влюблённости Раневской или призывы Гаева к «добру и справедливости». Наёмные коммунистические литературоведы напрасно тщились выставить этого персонажа «Вишневого сада» светлым, положительным образом.

Очень краткое содержание (в двух словах)

В своё поместье, из Парижа, приезжает Раневская Любовь Андреевна. Её не было 5 лет, и теперь, все с нетерпением её ждут. Приезжает она со своей дочкой, Аней, которых на станции встречал Гаев, брат Раневской. Аня рассказывает, что мать полностью разорена, она растратила все свои деньги во Франции на любовника. Среди встречающих в поместье был также Лопахин, который ещё недавно был крестьянином, но теперь разбогател. Он предлагает Раневской вырубить шикарный вишнёвый сад, разбить на участки и сдавать их. Она категорически против. Он ей напоминает, что уже скоро торги, и сад будет продан. После его ухода, Гаев начинает предлагать различные варианты сохранения поместья, и его речь всех успокаивает. Вскоре, сестра присылает ему деньги на выкуп сада, но он опаздывает на торги и владельцем становится Лопахин. Вскоре Гаев устраивается работать в банк, Раневская возвращается в Париж, а Аня собралась работать в гимназии. В день их отъезда из дома, приходит Лопахин с рубщиками, чтобы вырубить сад. Аня просит его подождать, пока они не уйдут. Они уходят, и в доме остаётся только старый и забытый всеми слуга Фирс.

Краткое содержание (подробно по действиям)

Действие первое

Рассвет. Уже май. В саду цветут вишневые деревья. Однако ещё холодно. Окна в комнате, которую до сих пор называют детской, закрыты. В доме все ждут приезда хозяйки из Парижа. Раневская Любовь Андреевна должна приехать с 17-летней дочерью Аней, гувернанткой Шарлоттой и лакеем Яшей. В комнате беседуют горничная Дуняша и купец Лопахин Ермолай Алексеевич. Дуняша очень волнуется, а Лопахин переживает, что проспал на станции, а поезд приехал с опозданием и он не смог встретить Раневскую.

Лопахин вспоминает, как 5 лет тому назад Любовь Андреевна уехала за границу. Говорит, что она всегда была к нему добра и часто жалела. Его предки были у нее крестьянами, а теперь он вот разбогател. Сам он про себя говорит, что хоть от мужиков и откололся, так благородным и не стал, но богатство сумел нажить. Появляется конторщик Епиходов. Он принес букет цветов для столовой, который тут же роняет. Он жалуется, что с ним все время случаются несчастья, но он уже привык. Ещё жалуется на сапоги, которые скрипят. Дуняша рассказывает, что Епиходов делал ей предложение, но она отказалась, потому что он как «двадцать два несчастья». Однако искреннее жалеет его.

Слышатся звуки экипажа. Поднимается суматоха. С палочкой проходит 87-летний лакей Фирс в старинной ливрее. Затем появляются Раневская с дочерью Аней, братом Гаевым и прислугой. Раневская от радости плачет, вспоминает былые годы. В этой детской прошло и ее детство. Она всех узнает. Здесь и Варя, которую она называет монашкой. Гаев возмущается, что поезда ходят с опозданием. Дуняша очень рада приезду господ. Она пытается рассказать уставшей Ане про Епиходова и про то, как он ей делал предложение. Однако та не слушает, она не спала четыре ночи, все беспокоилась. Дуняша также упоминает Петра Сергеевича. Говорит, что он живет в бане.

Варя просит горничную сварить кофе, а сама в это время беседует с Аней. Аня жалуется на тяжелую поездку с досаждающей гувернанткой Шарлоттой Ивановной. Варя замечает, что все верно, так как семнадцатилетней девушке нельзя путешествовать одной. Аня рассказывает, как нашла мать в Париже среди чужих людей и без гроша. Она продала свое имение в Ментоне, но денег не осталось. Однако Любовь Андреевна сознательно не хочет понимать своего положения. Она все также заказывает дорогие и изысканные блюда, дает чаевые лакеям. Таким образом, денег еле хватило, чтобы приехать в Россию. А на повестке теперь продажа этого имения. Варя очень расстроена, слушает со слезами.

Аня спрашивает Варю, не делал ли ей Лопахин предложения. Варя говорит, что нет и не нужно, так как из этой любви ничего путного не выйдет. Появляется Дуняша с кофе. Она заигрывает с лакеем Яшей, который старается походить на заграничного франта. Варя мечтает о том, чтобы выдать выгодно Аню замуж, а самой уехать к святым местам. Затем она говорит, что уже поздно и Ане надо бы отдохнуть. Аня с грустью вспоминает, как несколько лет назад здесь умер ее отец, а затем и младший брат Гриша, который утонул в реке. Раневская бежала из этого дома без оглядки. А теперь здесь живет бывший учитель брата – Трофимов, и он может напомнить матери про былое горе.

Входит Фирс и ворчит, что Дуняша забыла подать сливки к кофе. Затем появляется Раневская с братом и Пищиком. Она очень рада видеть Фирса в добром здравии и вообще рада быть дома. От счастья она даже целует мебель. Аня прощается и уходит спать. Варя намекает Лопахину и Симеонову-Пищику что уже поздно, пора и честь знать. Лопахин перед уходом признается Раневской, что любит ее больше, чем родную. Он напоминает, что их имение за долги будет выставлено на продажу в конце августа. Однако выход есть. Он предлагает вырубить старый вишневый сад, разбить землю на дачные участки и сдавать в аренду. Это будет приносить Раневской двадцать-пять тысяч в год. Раневская и Гаев против. Они говорят, что их сад самый лучший в губернии.

Варя приносит матери телеграммы из Парижа. Та рвет их, не читая, и выбрасывает. Она говорит, что не хочет новостей из Европы. Гаев вспоминает, что их шкафу более ста лет. Обращаясь к шкафу, он произносит торжественную речь, затем отправляется спать. Лопахин уходит, обещает вернуться через недели три. Симеонов-Пищик хвалит Лопахина за находчивость, затем просит у Раневской денет, но у нее их нет. Варя с матерью и дядей смотрят в окно. Они любуются садом. Раневская рассказывает, что этот сад ассоциируется у нее с детством.

Появляется Петя Трофимов. Любовь Андреевна в растерянности. Варя напоминает, что это бывший учитель Гриши. Вспомнив о своем погибшем мальчике, она плачет. Как оказывается, Петя заметно подурнел. Про себя он говорит, что вынужден оставаться вечным студентом. Когда Пищик снова просит денег, Раневская говорит Гаеву, чтобы тот дал. Варя сокрушается и говорит, что мать ничуть не изменилась. Все также сорит деньгами. Гаев начинает мечтать о наследстве или о том, чтобы выдать Аню выгодно замуж. Он говорит, что на крайний случай можно попытать счастье у зажиточной тетки в Ярославле. О своей сестре говорит, что она добрая и славная, но порочная. В дверях стоит Аня и все слышит. Она делает замечание дяде и просит не говорить всякую ерунду о своей сестре.

Гаев признает свою ошибку. Затем он начинает строить планы о том, как сохранить имение. Он предполагает, что Лопахин даст денег взаймы на оплату процентов по векселям. Аню он предлагает отправить в Ярославль к бабушке. Он обещает, что приложит все усилия, чтобы имение не было продано. Аню это успокаивает. Фирс ругает Гаева за то, что тот до сих пор не спит. Варя рассказывает Ане, что слуги считают ее скупой. Затем она замечает, что Аня сидя уснула и вовсе ее не слушает. Варя ведет сестру спать и сталкивается с Трофимовым. Тот называет Аню солнышком и восхищается ею.

Действие второе

Действие происходит в поле рядом со старой часовенкой. Вдали виднеется усадьба Гаева и вишневый сад. На скамье сидят Дуняша, Яша и Шарлотта. Епиходов рядом играет на гитаре. Шарлотта рассказывает о своем детстве. Ее родители были циркачами и брали ее на гастроли. Когда они умерли, девочку воспитала какая-то немецкая госпожа. У Шарлотты нет паспорта, и она даже не знает, сколько ей лет. Госпожу, воспитавшую ее и отдавшую в гувернантки, она тоже не помнит. Епиходов восхищается гитарой и называет ее мандолиной. А также он говорит, что носит с собой пистолет, порой хочет застрелиться. Шарлотта замечает, что его должно быть любят женщины.

Дуняша отсылает Епиходова за своей накидкой. В то же время она беспокоится, что он застрелится. Говорит, что в господском доме она вся стала чересчур чувствительная. Кто-то идет, она отсылает и Яшу, чтобы никто такого не подумал про них. Появляются Раневская, Гаев и Лопахин. Лопахин опять интересуется, что делать с садом и согласны ли хозяева разбить его на дачные участки. Раневская говорит, что кто-то курил отвратительные сигареты. Затем она заглядывает в свой кошелек и огорчается. Она понимает, что бездумно тратит деньги, в то время как Варе приходится на всем экономить. Портмоне падает и рассыпается золото. Яша собирает его. Она опять вспоминает, как бездумно тратила деньги в ресторанах на дрянную еду.

Лопахин возвращает ее к разговору об имении. Говорит, что его не прочь купить Дериганов. Гаев отвечает, что их тетушка из Ярославля обещала выслать денег, но не сказала, сколько и когда. Лопахин возмущается тем, как неделовито хозяева подходят к вопросу. Говорит, что всячески старается им помочь, а они все ждут чуда. Раневская с Гаевым замечают, что дачники – это пошло. Лопахин обижается и собирается уйти, но они его останавливают. Раневская просит остаться. Она рассказывает, что ей, на самом деле, безумно стыдно. Она верит, что это наказание за ее грехи.

Мало того, что она всегда сорила деньгами, так она ещё и вышла замуж за человека пьющего и живущего в долг. Затем она полюбила другого, но погиб ее сын. Когда она в ужасе бежала в Париж, тот человек последовал за ней. Там она купила дачу, а он заболел. Она ухаживала за ним три года, не ведая покоя, а он измучил ее, обобрал и сошелся с другой. Раневская даже пыталась отравиться. Теперь ей захотелось вернуться на родину и искупить свои грехи. А из Парижа пришла телеграмма от ее бывшего возлюбленного, в которой он умоляет ее вернуться.

Лопахин рассказывает, что смотрел смешную пьесу, а Раневская говорит, что ему бы на себя почаще в зеркало смотреть. Ведь он серо живет и говорит много ненужного. Он говорит, что отец его был человеком темным, так ничему его и не научил. Раневская говорит, что жениться ему надо и добавляет, что на Варе, так как она хорошая девушка. Он не возражает. Появляется Фирс и приносит Гаеву пальто. Раневская говорит, что постарел Фирс, а он отвечает, что и так долго живет. Гаев опять мечтает о векселе на оплату долгов. Лопахи его приземляет и говорит, что ничего не выйдет.

Приходят Варя, Аня и Петя Трофимов. Лопахин посмеивается над Трофимовым и говорит, что ему скоро уж пятьдесят, а он все в студентах ходит. Петя же про Лопахина говорит, что тот хищник, нужный в природе. Раневская возобновляет с Петей разговор о «гордом человеке». Тот говорит, что нечем гордиться, надо идти работать. По сути человек груб и неумен. Довольно ему восхищаться собой, надо заниматься работой. А в России пока немногие работают. Большая часть интеллигенции прозябает и к труду не стремится. Лопахин отмечает, что сам работает с раннего утра и до ночи, а вокруг мало порядочных людей. Гаев говорит о природе, как она совершенна и прекрасна. Все замолкают и прислушиваются к звукам. Где-то лопается струна.

Подвыпивший прохожий спрашивает, в какой стороне станция, а потом просит копеек тридцать на дорогу. Раневская подает ему золотой, так как мелочи у нее нет. Варя возмущается, что дома есть нечего, а мать сорит деньгами. Раневская говорит, что отдаст ей все, что имеет, так как сама не умеет распоряжаться деньгами. Затем она просит у Лопахина взаймы и говорит Варе, что просватала ее. Та обижается, со слезами на глазах говорит, что с этим не шутят. Лопахин снова напоминает, что 22 августа уже торги.

Аня с Петей остаются одни. Петя говорит, что Варя боится их оставлять одних, но ей их не понять. У них ведь другая цель, они выше любви. Аня жалуется, что стала другой, даже вишневый сад уже не любит. Трофимов замечает, что вся страна словно сад. А сад вишневый – это словно ее родословная, с каждого листочка смотрят ее крепостные предки. Он также философствует о русских людях и их образе жизни. Говорит, что нужно искупить грехи предков, работая без устали. Аня говорит, что покинет дом. Он уговаривает ее бросить все и стать свободной как ветер. Варя зовет Аню, но она убегает.

Действие третье

В доме Раневской проходит бал. Гостиная от залы отделена аркой. Играет еврейский оркестр. В комнате танцуют пары: Пищик с Шарлоттой, Петя с Раневской, Аня с почтовым чиновником, Варя с начальником станции. Варя незаметно плачет. Пищик сетует на свою бедность. Петя отмечает, что есть что-то лошадиное в его фигуре. Пищик не обижается, ведь лошадь – доброе животное. Трофимов дразня, называет Варю «мадам Лопахиной», а она его в ответ – «облезлым барином». Варя говорит, что зря наняли музыкантов, ведь платить нечем. Раневская все ждет брата с торгов, надеется, что тот сможет выкупить их имение на деньги ярославской тетушки.

Шарлотта показывает фокусы. Все в восторге. Петя опять дразнит Варю, а она злится. Когда Раневская спрашивает ее, почему она не рада быть Лопахиной, Варя отвечает, что он возможно и хороший человек, но ведь негоже ей самой делать ему предложение. Все вокруг уже судачат, называют их жених с невестой, а он все молчит. Варя говорит, что если бы у нее было, хотя бы сто рублей, бросила бы все да ушла в монастырь. Раневская просит Трофимова больше не дразнить девушку и оставить ее в покое. А он говорит, что зол на нее оттого, что она не оставляла их с Аней одних все лето. При этом добавляет, что они с Аней выше всякой любви.

Раневская просит Петю утешить ее и сказать, что с имением все будет в порядке. Он говорит, что не надо обманывать себя, дело ведь вовсе не в имении. Она просит пощадить ее, говорит, что любит Петю как родного, даже Аню отдала бы за него, но ему нужно доучиться. Петя указывает на телеграмму, упавшую рядом с Раневской. Она объясняет, что это ее бывший возлюбленный из Парижа пишет, просит вернуться к нему. Она также говорит, что, несмотря на то, что он ее обобрал и предал, она не может жить без него. Петя удивляется и осуждает ее, на что Раневская говорит, что ему пора самому повзрослеть и влюбиться, уж столько лет, а он все гимназист второго класса. Он обижается и убегает.

Она кричит вслед, что пошутила. Слышен грохот. Петя падает с лестницы. Раневская бежит туда и просит у него прощения. Прибегает Аня и говорит, что сад продан. Раневская переживает за слуг, за Фирса, говорит, что не знает, куда их девать. Яша просится с ней в Париж. Варя ругает Епиходова, что тот ничего не делает, а только ходит как гость. Затем она палкой Фирса случайно ударяет входящего в зал Лопахина. Тот радостно заявляет, что торги закончились и теперь он – новый хозяин этого имения. Гаев опоздал на поезд и приехал поздно. Он расстроен, что не смог купить имение и плачет. А Лопахин рассказывает, как торговался с Деригановым и в итоге дал девяносто тысяч за вишневый сад. Он рад владеть имением, в котором его предки были рабами.

Лопахин просит музыкантов играть, вслух мечтает, как вырубит сад и построит дачи, а также как его дети и внуки будут расти в имении. Раневская расстроена. Он говорит ей, что надо было раньше думать и прислушаться его. А теперь поздно. Лопахин называет себя новым помещиком, владельцем вишневого сада. Аня подходит к матери и утешает ее. Говорит, что с садом уже ничего не поделать и обещает, что они посадят новый сад.

Действие четвертое

В комнате стоит багаж. Отъезжающие собирают вещи и прощаются. Лопахин зовет всех выпить, но никто не хочет. Он напоминает, что до поезда сорок шесть минут. Про себя говорит, что зимой поедет в Харьков, а то скучно тут без работы. Петя говорит Лопахину, чтобы сильно не размачивал руками. На прощание Лопахин предлагает ему денег, но тот отказывается. Лопахин говорит, что Гаев устроился работать в банк на шесть тысяч в год, но, наверное, долго там не удержится, очень уж ленив.

Появляется Аня и просит не вырубать сад до их отъезда. Аня интересуется у Яши про Фирса, отправили ли его в больницу, но тот не уверен. Яше говорят, что пришла его мать попрощаться, но он не выходит. Говорит, что хочет скорее уехать подальше от всего этого невежества. Появляются Раневская с Гаевым. Они расстроены, прощаются с имением. Любовь Андреевна прощается с дочерью. Аня решила начать новую жизнь. Пойдет работать в гимназию и будет помогать матери. Раневская говорит, что в Париж едет на деньги тетушки из Ярославля, а Аня надеется, что та скоро вернется.

Раневская напоминает Лопахину о Варе. Просит не тянуть и сделать девушке предложение. Он говорит, что так и сделает. Но как появляется Варя, начинает говорить о пустяках. Варя сообщает, что будет экономкой у Рагулиных. Все прощаются и шумно уезжают. Епиходов остается ответственным за дом. Лопахин дает ему последние указания, затем запирает дом и уходит. В запертом доме остается один Фирс. Он сам болен, но все переживает за Гаева, чтобы тот не забыл одеть пальто. С неба слышится отдаленный звук лопнувшей струны. А вокруг тишина. И только слышно, как в саду топором вырубают деревья.

Поле. Старая, покривившаяся, давно заброшенная часовенка, возле нее колодец, большие камни, когда-то бывшие, по-видимому, могильными плитами, и старая скамья. Видна дорога в усадьбу Гаева. В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишневый сад. Вдали ряд телеграфных столбов, и далеко-далеко на горизонте неясно обозначается большой город, который бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду. Скоро сядет солнце. Шарлотта , Яша и Дуняша сидят на скамье; Епиходов стоит возле и играет на гитаре; все сидят задумавшись. Шарлотта в старой фуражке; она сняла с плеч ружье и поправляет пряжку на ремне.

Шарлотта (в раздумье) . У меня нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет, и мне все кажется, что я молоденькая. Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления, очень хорошие. А я прыгала salto mortale и разные штучки. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить. Хорошо. Я выросла, потом пошла в гувернантки. А откуда я и кто я не знаю... Кто мои родители, может, они не венчались... не знаю. (Достает из кармана огурец и ест.) Ничего не знаю.

Так хочется поговорить, а не с кем... Никого у меня нет.

Епиходов (играет на гитаре и поет) . «Что мне до шумного света, что мне друзья и враги...» Как приятно играть на мандолине! Дуняша . Это гитара, а не мандолина. (Глядится в зеркальце и пудрится.) Епиходов . Для безумца, который влюблен, это мандолина... (Напевает.) «Было бы сердце согрето жаром взаимной любви...»

Яша подпевает.

Шарлотта . Ужасно поют эти люди... фуй! Как шакалы. Дуняша (Яше) . Все-таки какое счастье побывать за границей. Яша . Да, конечно. Не могу с вами не согласиться. (Зевает, потом закуривает сигару.) Епиходов . Понятное дело. За границей всё давно уж в полной комплекции. Яша . Само собой. Епиходов . Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот он... (Показывает револьвер.) Шарлотта . Кончила. Теперь пойду. (Надевает ружье.) Ты, Епиходов, очень умный человек и очень страшный; тебя должны безумно любить женщины. Бррр! (Идет.) Эти умники все такие глупые, не с кем мне поговорить... Все одна, одна, никого у меня нет и... и кто я, зачем я, неизвестно... (Уходит не спеша.) Епиходов . Собственно говоря, не касаясь других предметов, я должен выразиться о себе, между прочим, что судьба относится ко мне без сожаления, как буря к небольшому кораблю. Если, допустим, я ошибаюсь, тогда зачем же сегодня утром я просыпаюсь, к примеру сказать, гляжу, а у меня на груди страшной величины паук... Вот такой. (Показывает обеими руками.) И тоже квасу возьмешь, чтобы напиться, а там, глядишь, что-нибудь в высшей степени неприличное, вроде таракана.

Вы читали Бокля?

Я желаю побеспокоить вас, Авдотья Федоровна, на пару слов.

Дуняша . Говорите. Епиходов . Мне бы желательно с вами наедине... (Вздыхает.) Дуняша (смущенно) . Хорошо... только сначала принесите мне мою тальмочку... Она около шкафа... тут немножко сыро... Епиходов . Хорошо-с... принесу-с... Теперь я знаю, что мне делать с моим револьвером... (Берет гитару и уходит, наигрывая.) Яша . Двадцать два несчастья! Глупый человек, между нами говоря. (Зевает.) Дуняша . Не дай бог, застрелится.

Я стала тревожная, все беспокоюсь. Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые-белые, как у барышни. Нежная стала, такая деликатная, благородная, всего боюсь... Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами.

Яша (целует ее) . Огурчик! Конечно, каждая девушка должна себя помнить, и я больше всего не люблю, ежели девушка дурного поведения. Дуняша . Я страстно полюбила вас, вы образованный, можете обо всем рассуждать. Яша (зевает) . Да-с... По-моему, так: ежели девушка кого любит, то она, значит, безнравственная.

Приятно выкурить сигару на чистом воздухе... (Прислушивается.) Сюда идут... Это господа...

Дуняша порывисто обнимает его.

Идите домой, будто ходили на реку купаться, идите этой дорожкой, а то встретятся и подумают про меня, будто я с вами на свидании. Терпеть этого не могу.

Дуняша (тихо кашляет) . У меня от сигары голова разболелась... (Уходит.)

Яша остается, сидит возле часовни. Входят Любовь Андреевна , Гаев и Лопахин .

Лопахин . Надо окончательно решить время не ждет. Вопрос ведь совсем пустой. Согласны вы отдать землю под дачи или нет? Ответьте одно слово: да или нет? Только одно слово! Любовь Андреевна . Кто это здесь курит отвратительные сигары... (Садится.) Гаев . Вот железную дорогу построили, и стало удобно. (Садится.) Съездили в город и позавтракали... желтого в середину! Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию... Любовь Андреевна . Успеешь. Лопахин . Только одно слово! (Умоляюще.) Дайте же мне ответ! Гаев (зевая) . Кого? Любовь Андреевна (глядит в свое портмоне) . Вчера было много денег, а сегодня совсем мало. Бедная моя Варя из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох, а я трачу как-то бессмысленно... (Уронила портмоне, рассыпала золотые.) Ну, посыпались... (Ей досадно.) Яша . Позвольте, я сейчас подберу. (Собирает монеты.) Любовь Андреевна . Будьте добры, Яша. И зачем я поехала завтракать... Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом... Зачем так много пить, Леня? Зачем так много есть? Зачем так много говорить? Сегодня в ресторане ты говорил опять много и все некстати. О семидесятых годах, о декадентах. И кому? Половым говорить о декадентах! Лопахин . Да. Гаев (машет рукой) . Я неисправим, это очевидно... (Раздраженно Яше.) Что такое, постоянно вертишься перед глазами... Яша (смеется) . Я не могу без смеха вашего голоса слышать. Гаев (сестре) . Или я, или он... Любовь Андреевна . Уходите, Яша, ступайте... Яша (отдает Любови Андреевне кошелек) . Сейчас уйду. (Едва удерживается от смеха.) Сию минуту... (Уходит.) Лопахин . Ваше имение собирается купить богач Дериганов. На торги, говорят, приедет сам лично. Любовь Андреевна . А вы откуда слышали? Лопахин . В городе говорят. Гаев . Ярославская тетушка обещала прислать, а когда и сколько пришлет, неизвестно... Лопахин . Сколько она пришлет? Тысяч сто? Двести? Любовь Андреевна . Ну... Тысяч десять-пятнадцать, и на том спасибо. Лопахин . Простите, таких легкомысленных людей, как вы, господа, таких неделовых, странных, я еще не встречал. Вам говорят русским языком, имение ваше продается, а вы точно не понимаете. Любовь Андреевна . Что же нам делать? Научите, что? Лопахин . Я вас каждый день учу. Каждый день я говорю все одно и то же. И вишневый сад, и землю необходимо отдать в аренду под дачи, сделать это теперь же, поскорее аукцион на носу! Поймите! Раз окончательно решите, чтоб были дачи, так денег вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены. Любовь Андреевна . Дачи и дачники это так пошло, простите. Гаев . Совершенно с тобой согласен. Лопахин . Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили! (Гаеву.) Баба вы! Гаев . Кого? Лопахин . Баба! (Хочет уйти.) Любовь Андреевна (испуганно) . Нет, не уходите, останьтесь, голубчик. Прошу вас. Может быть, надумаем что-нибудь! Лопахин . О чем тут думать! Любовь Андреевна . Не уходите, прошу вас. С вами все-таки веселее...

Я все жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом.

Гаев (в глубоком раздумье) . Дуплет в угол... Круазе в середину... Любовь Андреевна . Уж очень много мы грешили... Лопахин . Какие у вас грехи... Гаев (кладет в рот леденец) . Говорят, что я все свое состояние проел на леденцах... (Смеется.) Любовь Андреевна . О, мои грехи... Я всегда сорила деньгами без удержу, как сумасшедшая, и вышла замуж за человека, который делал одни только долги. Муж мой умер от шампанского, он страшно пил, и на несчастье я полюбила другого, сошлась, и как раз в это время, это было первое наказание, удар прямо в голову, вот тут на реке... утонул мой мальчик, и я уехала за границу, совсем уехала, чтобы никогда не возвращаться, не видеть этой реки... Я закрыла глаза, бежала, себя не помня, а он за мной... безжалостно, грубо. Купила я дачу возле Ментоны, так как он заболел там, и три года я не знала отдыха ни днем, ни ночью; больной измучил меня, душа моя высохла. А в прошлом году, когда дачу продали за долги, я уехала в Париж, и там он обобрал меня, бросил, сошелся с другой, я пробовала отравиться... Так глупо, так стыдно... И потянуло вдруг в Россию, на родину, к девочке моей... (Утирает слезы.) Господи, господи, будь милостив, прости мне грехи мои! Не наказывай меня больше! (Достает из кармана телеграмму.) Получила сегодня из Парижа... Просит прощения, умоляет вернуться... (Рвет телеграмму.) Словно где-то музыка. (Прислушивается.) Гаев . Это наш знаменитый еврейский оркестр. Помнишь, четыре скрипки, флейта и контрабас. Любовь Андреевна . Он еще существует? Его бы к нам зазвать как-нибудь, устроить вечерок. Лопахин (прислушивается) . Не слыхать... (Тихо напевает.) «И за деньги русака немцы офранцузят». (Смеется.) Какую я вчера пьесу смотрел в театре, очень смешно. Любовь Андреевна . И, наверное, ничего нет смешного. Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя. Как вы все серо живете, как много говорите ненужного. Лопахин . Это правда. Надо прямо говорить, жизнь у нас дурацкая...

Мой папаша был мужик, идиот, ничего не понимал, меня не учил, а только бил спьяна, и все палкой. В сущности, и я такой же болван и идиот. Ничему не обучался, почерк у меня скверный, пишу я так, что от людей совестно, как свинья.

Любовь Андреевна . Жениться вам нужно, мой друг. Лопахин . Да... Это правда. Любовь Андреевна . На нашей бы Варе. Она хорошая девушка. Лопахин . Да. Любовь Андреевна . Она у меня из простых, работает целый день, а главное, вас любит. Да и вам-то давно нравится. Лопахин . Что же? Я не прочь... Она хорошая девушка. Гаев . Мне предлагают место в банке. Шесть тысяч в год... Слыхала? Любовь Андреевна . Где тебе! Сиди уж...

Фирс входит; он принес пальто.

Фирс (Гаеву) . Извольте, сударь, надеть, а то сыро. Гаев (надевает пальто) . Надоел ты, брат. Фирс . Нечего там... Утром уехали, не сказавшись. (Оглядывает его.) Любовь Андреевна . Как ты постарел, Фирс! Фирс . Чего изволите? Лопахин . Говорят, ты постарел очень! Фирс . Живу давно. Меня женить собирались, а вашего папаши еще на свете не было... (Смеется.) А воля вышла, я уже старшим камердинером был. Тогда я не согласился на волю, остался при господах...

И помню, все рады, а чему рады, и сами не знают.

Лопахин . Прежде очень хорошо было. По крайней мере, драли. Фирс (не расслышав) . А еще бы. Мужики при господах, господа при мужиках, а теперь все враздробь, не поймешь ничего. Гаев . Помолчи, Фирс. Завтра мне нужно в город. Обещали познакомить с одним генералом, который может дать под вексель. Лопахин . Ничего у вас не выйдет. И не заплатите вы процентов, будьте покойны. Любовь Андреевна . Это он бредит. Никаких генералов нет.

Входят Трофимов , Аня и Варя .

Гаев . А вот и наши идут. Аня . Мама сидит. Любовь Андреевна (нежно) . Иди, иди... Родные мои... (Обнимая Аню и Варю.) Если бы вы обе знали, как я вас люблю. Садитесь рядом, вот так.

Все усаживаются.

Лопахин . Наш вечный студент все с барышнями ходит. Трофимов . Не ваше дело. Лопахин . Ему пятьдесят лет скоро, а он все еще студент. Трофимов . Оставьте ваши дурацкие шутки. Лопахин . Что же ты, чудак, сердишься? Трофимов . А ты не приставай. Лопахин (смеется) . Позвольте вас спросить, как вы обо мне понимаете? Трофимов . Я, Ермолай Алексеич, так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен.

Все смеются.

Варя . Вы, Петя, расскажите лучше о планетах. Любовь Андреевна . Нет, давайте продолжим вчерашний разговор. Трофимов . О чем это? Гаев . О гордом человеке. Трофимов . Мы вчера говорили долго, но ни к чему не пришли. В гордом человеке, в вашем смысле, есть что-то мистическое. Быть может, вы и правы по-своему, но если рассуждать попросту, без затей, то какая там гордость, есть ли в ней смысл, если человек физиологически устроен неважно, если в своем громадном большинстве он груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать. Гаев . Все равно умрешь. Трофимов . Кто знает? И что значит умрешь? Быть может, у человека сто чувств и со смертью погибают только пять, известных нам, а остальные девяносто пять остаются живы. Любовь Андреевна . Какой вы умный, Петя!.. Лопахин (иронически) . Страсть! Трофимов . Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят «ты», с мужиками обращаются как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота... И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим. Укажите мне, где у нас ясли, о которых говорят так много и часто, где читальни? О них только в романах пишут, на деле же их нет совсем. Есть только грязь, пошлость, азиатчина... Я боюсь и не люблю очень серьезных физиономий, боюсь серьезных разговоров. Лучше помолчим! Лопахин . Знаете, я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами... Любовь Андреевна . Вам понадобились великаны... Они только в сказках хороши, а так они пугают.

В глубине сцены проходит Епиходов и играет на гитаре.

(Задумчиво.) Епиходов идет... Аня (задумчиво) . Епиходов идет... Гаев . Солнце село, господа. Трофимов . Да. Гаев (негромко, как бы декламируя) . О природа, дивная, ты блещешь вечным сиянием, прекрасная и равнодушная, ты, которую мы называем матерью, сочетаешь в себе бытие и смерть, ты живишь и разрушаешь... Варя (умоляюще) . Дядечка! Аня . Дядя, ты опять! Трофимов . Вы лучше желтого в середину дуплетом. Гаев . Я молчу, молчу.

Все сидят, задумались. Тишина. Слышно только, как тихо бормочет Фирс. Вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный.

Любовь Андреевна . Это что? Лопахин . Не знаю. Где-нибудь далеко в шахтах сорвалась бадья. Но где-нибудь очень далеко. Гаев . А может быть, птица какая-нибудь... вроде цапли. Трофимов . Или филин... Любовь Андреевна (вздрагивает) . Неприятно почему-то. Фирс . Перед несчастьем тоже было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь. Гаев . Перед каким несчастьем? Фирс . Перед волей. Любовь Андреевна . Знаете, друзья, пойдемте, уже вечереет. (Ане.) У тебя на глазах слезы... Что ты, девочка? (Обнимает ее.) Аня . Это так, мама. Ничего. Трофимов . Кто-то идет.

Показывается Прохожий в белой потасканной фуражке, в пальто; он слегка пьян.

Прохожий . Позвольте вас спросить, могу ли я пройти здесь прямо на станцию? Гаев . Можете. Идите по этой дороге. Прохожий . Чувствительно вам благодарен. (Кашлянув.) Погода превосходная... (Декламирует.) Брат мой, страдающий брат... выдь на Волгу, чей стон... (Варе.) Мадемуазель, позвольте голодному россиянину копеек тридцать...

Варя испугалась, вскрикивает.

Лопахин (сердито) . Всякому безобразию есть свое приличие! Любовь Андреевна (оторопев) . Возьмите... вот вам... (Ищет в портмоне.) Серебра нет... Все равно, вот вам золотой... Прохожий . Чувствительно вам благодарен! (Уходит.) Варя (испуганная) . Я уйду... я уйду... Ах, мамочка, дома людям есть нечего, а вы ему отдали золотой. Любовь Андреевна . Что ж со мной, глупой, делать! Я тебе дома отдам все, что у меня есть. Ермолай Алексеич, дадите мне еще взаймы!.. Лопахин . Слушаю. Любовь Андреевна . Пойдемте, господа, пора. А тут, Варя, мы тебя совсем просватали, поздравляю. Варя (сквозь слезы) . Этим, мама, шутить нельзя. Лопахин . Охмелия, иди в монастырь... Гаев . А у меня дрожат руки: давно не играл на биллиарде. Лопахин . Охмелия, о нимфа, помяни меня в твоих молитвах! Любовь Андреевна . Идемте, господа. Скоро ужинать. Варя . Напугал он меня. Сердце так и стучит. Лопахин . Напоминаю вам, господа: двадцать второго августа будет продаваться вишневый сад. Думайте об этом!.. Думайте!..

Уходят все, кроме Трофимова в Ани.

Аня (смеясь) . Спасибо прохожему, напугал Варю, теперь мы одни. Трофимов . Варя боится, а вдруг мы полюбим друг друга, и целые дни не отходит от нас. Она своей узкой головой не может понять, что мы выше любви. Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали! Вперед! Не отставай, друзья! Аня (всплескивая руками) . Как хорошо вы говорите!

Сегодня здесь дивно!

Трофимов . Да, погода удивительная. Аня . Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад. Трофимов . Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест.

Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов... Владеть живыми душами ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней... Мы отстали по крайней мере лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку. Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом. Поймите это, Аня.

Аня . Дом, в котором мы живем, давно уже не наш дом, и я уйду, даю вам слово. Трофимов . Если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны, как ветер. Аня (в восторге) . Как хорошо вы сказали! Трофимов . Верьте мне, Аня, верьте! Мне еще нет тридцати, я молод, я еще студент, но я уже столько вынес! Как зима, так я голоден, болен, встревожен, беден, как нищий, и куда только судьба не гоняла меня, где я только не был! И все же душа моя всегда, во всякую минуту, и днем и ночью, была полна неизъяснимых предчувствий. Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его... Аня (задумчиво) . Восходит луна.

Слышно, как Епиходов играет на гитаре все ту же грустную песню. Восходит луна. Где-то около тополей Варя ищет Аню и зовет: «Аня! Где ты?»

Произведение «Вишневый сад» было создано Чеховым в 1903 году. Это пьеса о закате дворянской жизни в поместьях, о мнимых и настоящих хозяевах земли русской, о неминуемом обновлении России. Чехов представил отжившее прошлое России пьесой «Вишневый сад». Краткое содержание последует ниже.

Вначале представим основных действующих лиц:

Помещица Любовь Андреевна Раневская. Ее родная дочь Аня 17-ти лет. Приемная дочь Варя 24-х лет. Брат Раневской - Гаев Леонид Андреевич. Студент Трофимов Петр Сергеевич. Гувернантка Шарлотта Ивановна. Купец Лопахин Ермолай Алексеевич. Помещик Семионов-Пищик Борис Борисович. Горничная Дуняша. Молодой лакей Яша. Старый лакей Фирс. Конторщик Семен Пантелеевич Епиходов.

«Вишневый сад»: краткое содержание первого действия

Рассвет. За окном весна, виднеются цветущие вишневые деревья. Только в саду еще холодно, поэтому все окна закрыты. В комнату входят Лопахин с Дуняшей. Они беседуют о поезде, который опоздал. И Лопахин огорчен тем, что не смог встретить Любовь Андреевну, которая в последнее время жила за границей, на станции.

Затем входит Епиходов, он недавно сделал предложение Дуняше. Все слышат, как подъехали два экипажа. Начинается суматоха. Входит лакей Фирс, одетый в старинную ливрею. А за ним идет Раневская, Гаев, Аня, Симионов-Пищик и Шарлотта Ивановна. Аня и Раневская вспоминают прошлое.

Затем Аня беседует с Варей. Она рассказывает о своей О том, что нашла там свою мать без денег, среди чужих людей. Но Раневская словно не понимала своего положения. Она дает лакеям по рублю на чай, заказывают самые изысканные и дорогие блюда. А на самом деле денег едва хватило доехать домой. И теперь имение должны продавать, торги назначены на август.

«Вишневый сад»: краткое содержание второго действия

Вечер. Закат. Действие происходит у заброшенной часовни. Лопахин интересуется об участках для дач. Он считает, что землю нужно разбить на участки и отдать в аренду. Только для этого придется вырубить вишневый сад. Но Раневская и Гаев против этого, они называют это пошлостью. Гаев мечтает о каком-нибудь наследстве, о ярославской тетушке, которая обещала дать денег, но сколько это будет и когда - неизвестно. Купец Лопахин в очередной раз напоминает о торгах.

«Вишневый сад»: краткое содержание третьего и четвертого действия

Играет еврейский оркестр. Вокруг танцующие пары. Варя переживает, что музыкантов пригласили, а заплатить им нечем. Раневская не может дождаться приезда брата с торгов. Все надеются, что тот выкупил имение за деньги, которые прислала ярославская тетка. Только она прислала всего пятнадцать тысяч, а их даже на проценты не хватит. Возвращаются с торгов Гаев и Лопахин. Гаев плачет. Раневская узнает, что сад продали, его новый хозяин - Лопахин. Она едва не падает в обморок.

В комнатах мало мебели, нет занавесок и картин. Стоит багаж. Лопахин предупреждает, что через несколько минут нужно ехать. Гаев поступил работать в банк. Раневская едет в Париж на тетушкины деньги, присланные из Ярославля. Вместе с ней едет Яша. Гаев с Раневской подавлены, они прощаются с домом. Аня думает, что мать вернется к ней скоро. А она будет учиться в гимназии, пойдет работать и станет помогать матери. Все с шумом выходят и уезжают на станцию. И только забытый Фирс остался в закрытом доме. Тишина. Становится слышен стук топора.

«Вишневый сад»: анализ. Основные моменты

О том, что Гаев и Раневская - это отжившее прошлое, говорит нам краткое содержание. Вишневый сад им дорог как воспоминание о детских днях, о благополучии, о молодости, о легкой и изящной жизни. И Лопахин понимает это. Он старается помочь Раневской, предлагая сдавать участки в аренду. Другого выхода просто нет. Только госпожа как всегда беспечна, она думает, что все как-нибудь само разрешится. Да и когда сад был продан, она недолго горевала. Героиня не способна на серьезные переживания, легко переходит от беспокойства к веселому оживлению. А Лопахин гордится покупкой и мечтает о своей новой жизни. Да, он купил имение, но все равно остался мужиком. А хозяева вишневого сада хоть и разорились, но они, как и прежде, господа.

Поле. Старая, покривившаяся, давно заброшенная часовенка, возле нее колодец, большие камни, когда-то бывшие, по-видимому, могильными плитами, и старая скамья. Видна дорога в усадьбу Гаева. В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишневый сад. Вдали ряд телеграфных столбов, и далеко-далеко на горизонте неясно обозначается большой город, который бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду. Скоро сядет солнце. Шарлотта, Яша и Дуняша сидят на скамье; Епиходов стоит возле и играет на гитаре; все сидят задумавшись. Шарлотта в старой фуражке; она сняла с плеч ружье и поправляет пряжку на ремне.

Шарлотта (в раздумье) . У меня нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет, и мне все кажется, что я молоденькая. Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления, очень хорошие. А я прыгала salto mortale и разные штучки. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить. Хорошо. Я выросла, потом пошла в гувернантки. А откуда я и кто я – не знаю… Кто мои родители, может, они не венчались… не знаю. (Достает из кармана огурец и ест.) Ничего не знаю.

Пауза.

Так хочется поговорить, а не с кем… Никого у меня нет.

Епиходов (играет на гитаре и поет) . «Что мне до шумного света, что мне друзья и враги…» Как приятно играть на мандолине!

Дуняша . Это гитара, а не мандолина. (Глядится в зеркальце и пудрится.)

Епиходов . Для безумца, который влюблен, это мандолина… (Напевает.) «Было бы сердце согрето жаром взаимной любви…»

Яша подпевает.

Шарлотта . Ужасно поют эти люди… фуй! Как шакалы.

Дуняша (Яше) . Все-таки какое счастье побывать за границей.

Яша . Да, конечно. Не могу с вами не согласиться. (Зевает, потом закуривает сигару.)

Епиходов . Понятное дело. За границей всё давно уж в полной комплекции.

Яша . Само собой.

Епиходов . Я развитой человек, читаю разные замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот он… (Показывает револьвер.)

Шарлотта . Кончила. Теперь пойду. (Надевает ружье.) Ты, Епиходов, очень умный человек и очень страшный; тебя должны безумно любить женщины. Бррр! (Идет.) Эти умники все такие глупые, не с кем мне поговорить… Все одна, одна, никого у меня нет и… и кто я, зачем я, неизвестно… (Уходит не спеша.)

«Вишневый сад». Спектакль по пьесе А. П. Чехова, 1976

Епиходов . Собственно говоря, не касаясь других предметов, я должен выразиться о себе, между прочим, что судьба относится ко мне без сожаления, как буря к небольшому кораблю. Если, допустим, я ошибаюсь, тогда зачем же сегодня утром я просыпаюсь, к примеру сказать, гляжу, а у меня на груди страшной величины паук… Вот такой. (Показывает обеими руками.) И тоже квасу возьмешь, чтобы напиться, а там, глядишь, что-нибудь в высшей степени неприличное, вроде таракана.

Пауза.

Вы читали Бокля?

Пауза .

Я желаю побеспокоить вас, Авдотья Федоровна, на пару слов.

Дуняша . Говорите.

Епиходов . Мне бы желательно с вами наедине… (Вздыхает.)

Дуняша (смущенно) . Хорошо… только сначала принесите мне мою тальмочку… Она около шкафа… тут немножко сыро…

Епиходов . Хорошо-с… принесу-с… Теперь я знаю, что мне делать с моим револьвером… (Берет гитару и уходит, наигрывая.)

Яша . Двадцать два несчастья! Глупый человек, между нами говоря. (Зевает.)

Дуняша . Не дай бог, застрелится.

Пауза.

Я стала тревожная, все беспокоюсь. Меня еще девочкой взяли к господам, я теперь отвыкла от простой жизни, и вот руки белые-белые, как у барышни. Нежная стала, такая деликатная, благородная, всего боюсь… Страшно так. И если вы, Яша, обманете меня, то я не знаю, что будет с моими нервами.

Яша (целует ее) . Огурчик! Конечно, каждая девушка должна себя помнить, и я больше всего не люблю, ежели девушка дурного поведения.

Дуняша . Я страстно полюбила вас, вы образованный, можете обо всем рассуждать.

Пауза.

Яша (зевает) . Да-с… По-моему, так: ежели девушка кого любит, то она, значит, безнравственная.

Пауза.

Приятно выкурить сигару на чистом воздухе… (Прислушивается.) Сюда идут… Это господа…

Дуняша порывисто обнимает его.

Дуняша (тихо кашляет) . У меня от сигары голова разболелась… (Уходит.)

Яша остается, сидит возле часовни. Входят Любовь Андреевна, Гаев и Лопахин.

Лопахин . Надо окончательно решить – время не ждет. Вопрос ведь совсем пустой. Согласны вы отдать землю под дачи или нет? Ответьте одно слово: да или нет? Только одно слово!

Любовь Андреевна . Кто это здесь курит отвратительные сигары… (Садится.)

Гаев . Вот железную дорогу построили, и стало удобно. (Садится.) Съездили в город и позавтракали… желтого в середину! Мне бы сначала пойти в дом, сыграть одну партию…

Любовь Андреевна . Успеешь.

Лопахин . Только одно слово! (Умоляюще.) Дайте же мне ответ!

Гаев (зевая) . Кого?

Любовь Андреевна (глядит в свое портмоне) . Вчера было много денег, а сегодня совсем мало. Бедная моя Варя из экономии кормит всех молочным супом, на кухне старикам дают один горох, а я трачу как-то бессмысленно… (Уронила портмоне, рассыпала золотые.) Ну, посыпались… (Ей досадно.)

Яша . Позвольте, я сейчас подберу. (Собирает монеты.)

Любовь Андреевна . Будьте добры, Яша. И зачем я поехала завтракать… Дрянной ваш ресторан с музыкой, скатерти пахнут мылом… Зачем так много пить, Леня? Зачем так много есть? Зачем так много говорить? Сегодня в ресторане ты говорил опять много и все некстати. О семидесятых годах, о декадентах. И кому? Половым говорить о декадентах!

Лопахин . Да.

Гаев (машет рукой) . Я неисправим, это очевидно… (Раздраженно Яше.) Что такое, постоянно вертишься перед глазами…

Яша (смеется) . Я не могу без смеха вашего голоса слышать.

Гаев (сестре) . Или я, или он…

Любовь Андреевна . Уходите, Яша, ступайте…

Яша (отдает Любови Андреевне кошелек) . Сейчас уйду. (Едва удерживается от смеха.) Сию минуту… (Уходит.)

Лопахин . Ваше имение собирается купить богач Дериганов. На торги, говорят, приедет сам лично.

Любовь Андреевна . А вы откуда слышали?

Лопахин . В городе говорят.

Гаев . Ярославская тетушка обещала прислать, а когда и сколько пришлет, неизвестно…

Лопахин . Сколько она пришлет? Тысяч сто? Двести?

Любовь Андреевна . Ну… Тысяч десять-пятнадцать, и на том спасибо.

Лопахин . Простите, таких легкомысленных людей, как вы, господа, таких неделовых, странных, я еще не встречал. Вам говорят русским языком, имение ваше продается, а вы точно не понимаете.

Любовь Андреевна . Что же нам делать? Научите, что?

Лопахин . Я вас каждый день учу. Каждый день я говорю все одно и то же. И вишневый сад, и землю необходимо отдать в аренду под дачи, сделать это теперь же, поскорее – аукцион на носу! Поймите! Раз окончательно решите, чтоб были дачи, так денег вам дадут сколько угодно, и вы тогда спасены.

Любовь Андреевна . Дачи и дачники – это так пошло, простите.

Гаев . Совершенно с тобой согласен.

Лопахин . Я или зарыдаю, или закричу, или в обморок упаду. Не могу! Вы меня замучили! (Гаеву.) Баба вы!

Гаев . Кого?

Лопахин . Баба! (Хочет уйти.)

Любовь Андреевна (испуганно) . Нет, не уходите, останьтесь, голубчик. Прошу вас. Может быть, надумаем что-нибудь!

Лопахин . О чем тут думать!

Любовь Андреевна . Не уходите, прошу вас. С вами все-таки веселее…

Пауза.

Я все жду чего-то, как будто над нами должен обвалиться дом.

Гаев (в глубоком раздумье) . Дуплет в угол… Круазе в середину…

Любовь Андреевна . Уж очень много мы грешили…

Лопахин . Какие у вас грехи…

Гаев (кладет в рот леденец) . Говорят, что я все свое состояние проел на леденцах… (Смеется.)

Любовь Андреевна . О, мои грехи… Я всегда сорила деньгами без удержу, как сумасшедшая, и вышла замуж за человека, который делал одни только долги. Муж мой умер от шампанского, – он страшно пил, – и на несчастье я полюбила другого, сошлась, и как раз в это время, – это было первое наказание, удар прямо в голову, – вот тут на реке… утонул мой мальчик, и я уехала за границу, совсем уехала, чтобы никогда не возвращаться, не видеть этой реки… Я закрыла глаза, бежала, себя не помня, а он за мной… безжалостно, грубо. Купила я дачу возле Ментоны, так как он заболел там, и три года я не знала отдыха ни днем, ни ночью; больной измучил меня, душа моя высохла. А в прошлом году, когда дачу продали за долги, я уехала в Париж, и там он обобрал меня, бросил, сошелся с другой, я пробовала отравиться… Так глупо, так стыдно… И потянуло вдруг в Россию, на родину, к девочке моей… (Утирает слезы.) Господи, господи, будь милостив, прости мне грехи мои! Не наказывай меня больше! (Достает из кармана телеграмму.) Получила сегодня из Парижа… Просит прощения, умоляет вернуться… (Рвет телеграмму.) Словно где-то музыка. (Прислушивается.)

Гаев . Это наш знаменитый еврейский оркестр. Помнишь, четыре скрипки, флейта и контрабас.

Любовь Андреевна . Он еще существует? Его бы к нам зазвать как-нибудь, устроить вечерок.

Лопахин (прислушивается) . Не слыхать… (Тихо напевает.) «И за деньги русака немцы офранцузят». (Смеется.) Какую я вчера пьесу смотрел в театре, очень смешно.

Любовь Андреевна . И, наверное, ничего нет смешного. Вам не пьесы смотреть, а смотреть бы почаще на самих себя. Как вы все серо живете, как много говорите ненужного.

Лопахин . Это правда. Надо прямо говорить, жизнь у нас дурацкая…

Пауза.

Любовь Андреевна . Жениться вам нужно, мой друг.

Лопахин . Да… Это правда.

Любовь Андреевна . На нашей бы Варе. Она хорошая девушка.

Лопахин . Да.

Любовь Андреевна . Она у меня из простых, работает целый день, а главное, вас любит. Да и вам-то давно нравится.

Лопахин . Что же? Я не прочь… Она хорошая девушка.

Пауза.

Гаев . Мне предлагают место в банке. Шесть тысяч в год… Слыхала?

Любовь Андреевна . Где тебе! Сиди уж…

Фирс входит; он принес пальто.

Фирс (Гаеву) . Извольте, сударь, надеть, а то сыро.

Гаев (надевает пальто) . Надоел ты, брат.

Фирс . Нечего там… Утром уехали, не сказавшись. (Оглядывает его.)

Любовь Андреевна . Как ты постарел, Фирс!

Фирс . Чего изволите?

Лопахин . Говорят, ты постарел очень!

Фирс . Живу давно. Меня женить собирались, а вашего папаши еще на свете не было… (Смеется.) А воля вышла, я уже старшим камердинером был. Тогда я не согласился на волю, остался при господах…

Пауза.

И помню, все рады, а чему рады, и сами не знают.

Лопахин . Прежде очень хорошо было. По крайней мере, драли.

Фирс (не расслышав) . А еще бы. Мужики при господах, господа при мужиках, а теперь все враздробь, не поймешь ничего.

Гаев . Помолчи, Фирс. Завтра мне нужно в город. Обещали познакомить с одним генералом, который может дать под вексель.

Лопахин . Ничего у вас не выйдет. И не заплатите вы процентов, будьте покойны.

Любовь Андреевна . Это он бредит. Никаких генералов нет.

Входят Трофимов, Аня и Варя.

Гаев . А вот и наши идут.

Аня . Мама сидит.

Любовь Андреевна (нежно) . Иди, иди… Родные мои… (Обнимая Аню и Варю.) Если бы вы обе знали, как я вас люблю. Садитесь рядом, вот так.

Все усаживаются.

Лопахин . Наш вечный студент все с барышнями ходит.

Трофимов . Не ваше дело.

Лопахин . Ему пятьдесят лет скоро, а он все еще студент.

Трофимов . Оставьте ваши дурацкие шутки.

Лопахин . Что же ты, чудак, сердишься?

Трофимов . А ты не приставай.

Лопахин (смеется) . Позвольте вас спросить, как вы обо мне понимаете?

Трофимов . Я, Ермолай Алексеич, так понимаю: вы богатый человек, будете скоро миллионером. Вот как в смысле обмена веществ нужен хищный зверь, который съедает все, что попадается ему на пути, так и ты нужен.

Все смеются.

Варя . Вы, Петя, расскажите лучше о планетах.

Любовь Андреевна . Нет, давайте продолжим вчерашний разговор.

Трофимов . О чем это?

Гаев . О гордом человеке.

Трофимов . Мы вчера говорили долго, но ни к чему не пришли. В гордом человеке, в вашем смысле, есть что-то мистическое. Быть может, вы и правы по-своему, но если рассуждать попросту, без затей, то какая там гордость, есть ли в ней смысл, если человек физиологически устроен неважно, если в своем громадном большинстве он груб, неумен, глубоко несчастлив. Надо перестать восхищаться собой. Надо бы только работать.

Гаев . Все равно умрешь.

Трофимов . Кто знает? И что значит – умрешь? Быть может, у человека сто чувств и со смертью погибают только пять, известных нам, а остальные девяносто пять остаются живы.

Любовь Андреевна . Какой вы умный, Петя!..

Лопахин (иронически) . Страсть!

Трофимов . Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят «ты», с мужиками обращаются как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота… И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим. Укажите мне, где у нас ясли, о которых говорят так много и часто, где читальни? О них только в романах пишут, на деле же их нет совсем. Есть только грязь, пошлость, азиатчина… Я боюсь и не люблю очень серьезных физиономий, боюсь серьезных разговоров. Лучше помолчим!

Лопахин . Знаете, я встаю в пятом часу утра, работаю с утра до вечера, ну, у меня постоянно деньги свои и чужие, и я вижу, какие кругом люди. Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами…

Любовь Андреевна . Вам понадобились великаны… Они только в сказках хороши, а так они пугают.

В глубине сцены проходит Епиходов и играет на гитаре.

(Задумчиво.) Епиходов идет…

Аня (задумчиво) . Епиходов идет…

Гаев . Солнце село, господа.

Трофимов . Да.

Гаев (негромко, как бы декламируя) . О природа, дивная, ты блещешь вечным сиянием, прекрасная и равнодушная, ты, которую мы называем матерью, сочетаешь в себе бытие и смерть, ты живишь и разрушаешь…

Варя (умоляюще) . Дядечка!

Аня . Дядя, ты опять!

Трофимов . Вы лучше желтого в середину дуплетом.

Гаев . Я молчу, молчу.

Любовь Андреевна . Это что?

Лопахин . Не знаю. Где-нибудь далеко в шахтах сорвалась бадья. Но где-нибудь очень далеко.

Гаев . А может быть, птица какая-нибудь… вроде цапли.

Трофимов . Или филин…

Любовь Андреевна (вздрагивает) . Неприятно почему-то.

Пауза.

Фирс . Перед несчастьем тоже было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь.

Гаев . Перед каким несчастьем?

Фирс . Перед волей.

Пауза.

Любовь Андреевна . Знаете, друзья, пойдемте, уже вечереет. (Ане.) У тебя на глазах слезы… Что ты, девочка? (Обнимает ее.)

Аня . Это так, мама. Ничего.

Трофимов . Кто-то идет.

Показывается Прохожий в белой потасканной фуражке, в пальто; он слегка пьян.

Прохожий . Позвольте вас спросить, могу ли я пройти здесь прямо на станцию?

Гаев . Можете. Идите по этой дороге.

Прохожий . Чувствительно вам благодарен. (Кашлянув.) Погода превосходная… (Декламирует.) Брат мой, страдающий брат… выдь на Волгу, чей стон… (Варе.) Мадемуазель, позвольте голодному россиянину копеек тридцать…

Варя испугалась, вскрикивает.

Лопахин (сердито) . Всякому безобразию есть свое приличие!

Любовь Андреевна (оторопев) . Возьмите… вот вам… (Ищет в портмоне.) Серебра нет… Все равно, вот вам золотой…

Прохожий . Чувствительно вам благодарен! (Уходит.)

Смех.

Варя (испуганная) . Я уйду… я уйду… Ах, мамочка, дома людям есть нечего, а вы ему отдали золотой.

Любовь Андреевна . Что ж со мной, глупой, делать! Я тебе дома отдам все, что у меня есть. Ермолай Алексеич, дадите мне еще взаймы!..

Лопахин . Слушаю.

Любовь Андреевна . Пойдемте, господа, пора. А тут, Варя, мы тебя совсем просватали, поздравляю.

Варя (сквозь слезы) . Этим, мама, шутить нельзя.

Лопахин . Охмелия, иди в монастырь…

Гаев . А у меня дрожат руки: давно не играл на биллиарде.

Лопахин . Охмелия, о нимфа, помяни меня в твоих молитвах!

Любовь Андреевна . Идемте, господа. Скоро ужинать.

Варя . Напугал он меня. Сердце так и стучит.

Лопахин . Напоминаю вам, господа: двадцать второго августа будет продаваться вишневый сад. Думайте об этом!.. Думайте!..

Уходят все, кроме Трофимова и Ани.

Аня (смеясь) . Спасибо прохожему, напугал Варю, теперь мы одни.

Трофимов . Варя боится, а вдруг мы полюбим друг друга, и целые дни не отходит от нас. Она своей узкой головой не может понять, что мы выше любви. Обойти то мелкое и призрачное, что мешает быть свободным и счастливым, – вот цель и смысл нашей жизни. Вперед! Мы идем неудержимо к яркой звезде, которая горит там вдали! Вперед! Не отставай, друзья!

Аня (всплескивая руками) . Как хорошо вы говорите!

Пауза.

Сегодня здесь дивно!

Трофимов . Да, погода удивительная.

Аня . Что вы со мной сделали, Петя, отчего я уже не люблю вишневого сада, как прежде. Я любила его так нежно, мне казалось, на земле нет лучше места, как наш сад.

Трофимов . Вся Россия наш сад. Земля велика и прекрасна, есть на ней много чудесных мест.

Пауза.

Подумайте, Аня: ваш дед, прадед и все ваши предки были крепостники, владевшие живыми душами, и неужели с каждой вишни в саду, с каждого листка, с каждого ствола не глядят на вас человеческие существа, неужели вы не слышите голосов… Владеть живыми душами – ведь это переродило всех вас, живших раньше и теперь живущих, так что ваша мать, вы, дядя уже не замечаете, что вы живете в долг, на чужой счет, на счет тех людей, которых вы не пускаете дальше передней… Мы отстали по крайней мере лет на двести, у нас нет еще ровно ничего, нет определенного отношения к прошлому, мы только философствуем, жалуемся на тоску или пьем водку. Ведь так ясно, чтобы начать жить в настоящем, надо сначала искупить наше прошлое, покончить с ним, а искупить его можно только страданием, только необычайным, непрерывным трудом. Поймите это, Аня.

Аня . Дом, в котором мы живем, давно уже не наш дом, и я уйду, даю вам слово.

Трофимов . Если у вас есть ключи от хозяйства, то бросьте их в колодец и уходите. Будьте свободны, как ветер.

Аня (в восторге) . Как хорошо вы сказали!

Трофимов . Верьте мне, Аня, верьте! Мне еще нет тридцати, я молод, я еще студент, но я уже столько вынес! Как зима, так я голоден, болен, встревожен, беден, как нищий, и – куда только судьба не гоняла меня, где я только не был! И все же душа моя всегда, во всякую минуту, и днем и ночью, была полна неизъяснимых предчувствий. Я предчувствую счастье, Аня, я уже вижу его…

Аня (задумчиво) . Восходит луна.

Трофимов . Да, восходит луна.

Пауза.

Вот оно счастье, вот оно идет, подходит все ближе и ближе, я уже слышу его шаги. И если мы не увидим, не узнаем его, то что за беда? Его увидят другие!

Опять эта Варя! (Сердито.) Возмутительно!

Аня . Что ж? Пойдемте к реке. Там хорошо.

Трофимов . Пойдемте.